Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уранос Пифагор чуть покачнулся вперёд, вопросительно нависая над Ингрид. Девочка, приходящая в себя после такого жёсткого пробуждения, пыталась восстановить хронику событий в своей голове. «Значит, – думала она, – я уснула, потом что? Я засопела? Захрапела? Да не… Я ж не храплю… Лепнина, лепнина… Какая ещё лепнина?» Ингрид посмотрела на своды Храма в поисках лепнины – слова о ней как-то особенно зацепились.
– Скорее всего, кто-то здесь храпел громче меня, лепнины тут нет и в помине, – негромко сказала она, пытаясь встать.
Эта фраза вывела его из себя. Он покраснел от гнева, но взял себя в руки, как только приблизились София Хилия и Георг Меркурий. Они-то слышали их разговор. Преподаватель нумерологии, которая выглядела едва ли старше Ингрид, взяла её под руки и сказала, помогая встать:
– Вы сильно ударились? Разбили бровь! Очень больно?
– Как неблагодарно с вашей стороны лежать здесь так, – процедил сквозь зубы Сферион, видимо, пытаясь отыграться за оскорбление.
Георг Меркурий поддержал под руку Ингрид, пока она вставала. Голова ещё кружилась, она посмотрела на опекуна и спросила с тревогой в голосе:
– Неужели я храпела?
– Нет, только разве что сопели под нос, но резонировало звучно, – он показал пальцем на что-то вверху. Потом Ингрид узнала, что в этой точке Храма особенная акустика, так было спроектировано специально для антифонных молитв.
Сердитый Уранос Пифагор в момент гнева оказался страшнее школьного Парика. Если Алла Яковлевна сразу орала и унижала, то этот молчал, и было не понятно, что у него в голове и каков он на самом деле. Всё же, как решила девочка, инцидент был исчерпан, однако она с досадой отметила, что свершилась её первая неудача в Междумирье.
От удара очень болели шея, голова и звенело в ушах. Ингрид стояла, опираясь на руку Георга Меркурия, потому что умудрилась ещё и ногу подвернуть.
– Жа-а-алкое зрелище, – щурясь левым глазом, вокруг которого рос отёк, протянула Ингрид с интонацией ослика Иа из мультфильма про Винни-Пуха.
К ним приблизился человек в длинной серебристой одежде – как видно, клирик. Он во многом походил на Николаса Трисмегиста: белая борода, хотя и не такая длинная, глубокие морщины, светлое лицо, узловатые пальцы. Правда, он был заметно моложе.
– Из-за вас, юное создание, столько шума? – обратился он к Ингрид.
– Мм, угу… – не зная, что и сказать, смутившись, промычала она.
– Это пройдёт, вставайте же, пойдёмте все вместе трапезничать, – улыбаясь, сказал он, погладив её по голове. – С голоду и недосыпа святыми становятся поневоле.
От прикосновения клирика голове Ингрид стало легче, звон в ушах исчез.
Уранос Пифагор смерил её презрительным взглядом и прошёл мимо с задранным носом. Ингрид решила, что смягчит его, когда хорошо проявит себя на уроках геометрии. Ведь это единственный предмет, который она изучала и на земле, и здесь. Георг Меркурий, пока все остальные шли длинной вереницей по узкому коридору в трапезную, тихо сказал Ингрид:
– Это наш пар Диакирин, молитвенный предстоятель и духовник при Дворце.
– Пар?
– Пар – обращение к духовному лицу. Сокращённо от «патер».
– Поня-а-атно…
Она отпустила руку Георга Меркурия и поковыляла за процессией в трапезную, пропустив перед собой всех. Она видела, как Уранос Пифагор подошёл к Георгу, взял его под локоть и что-то очень серьёзно ему сказал, Георг Меркурий ответил, и они разошлись. Он дождался Ингрид и вместе они поднялись в трапезную.
Наверху стоял длинный стол в форме буквы П, во главе сидели Фрейя Левкайя и пар Диакирин, потом Николас Трисмегист, Деметрос Аркелай, несколько человек, которых она не знала, потом Георг Меркурий. Уранос Пифагор сидел с другой стороны и аристократично ел, оттопырив мизинцы. Глядя на него, Ингрид теряла аппетит, хотя была жутко голодной.
За общим столом с преподавателями она вновь сконфузилась – из-за неумения прилично вкушать пищу. Девочка просто сидела в самом конце стола, близ выхода, туда же потом сели все служащие столам. Трапеза была разнообразна, но скромна: фрукты, чай, цикорий, какао, пироги, сыры, сладости типа пастилы и зефира, конфеты из сухофруктов – всё было очень вкусным и сытным. Ингрид ела молча и без особого аппетита. Синяк над глазом растекался уже не так сильно, потому что перед трапезой к ней подошла Оливия Лаванда, достала флакончик целебного масла и аккуратно нанесла пару капель вокруг ушиба.
– Да, удар очень сильный, Ингрид. Не расстраивайтесь, в лазарете возьмите ещё такого масла и быстро поправитесь.
По завершении завтрака все двинулись к выходу. Уранос Пифагор прошагал мимо Ингрид чинно, особенно не замечая её взгляд – девочка всё же хотела извиниться за недостойное поведение, но этому было не суждено сбыться. Когда рядом с ней оказался Георг Меркурий (что произошло не сразу, поскольку все хотели с ним поздороваться и перекинуться парой слов), она совсем уже сникла. Они отправились вниз, обратно к лодкам, и на водной дороге он дал Ингрид наставления:
– Ингрид, согласно легенде, вы были у меня неделю. Оговорюсь сразу, дома я провёл всего лишь четыре дня, включая дни приезда и отъезда. Моего сына зовут как и меня – Георг. Наверняка вас будут спрашивать, как вы провели время в моём поместье. Поэтому запоминайте: сын мой отнюдь не славный малыш. Ему четыре года. Постоянно дерётся с Иоганном – это его молочный брат, ему столько же. Его мать зовут Неда, это моя экономка, она рослая южанка. Она воспитывает моего сына вместе со своим…
– Молочный брат?
– Да, молочный.
– В смысле, «молочный»?
– Брат по молоку матери. Моего сына выкормила и вырастила Неда, вместе со своим сыном.
– А-а-а, понятно.
– В моё отсутствие вы отдыхали, читали, гуляли…
– Пинала балду… – продолжила его мысль Ингрид.
– Ну-у-у, – подняв брови, протянул Георг Меркурий, – можно сказать и так.
– А если меня спросят, почему я не смогла навестить поместье, например, семьи Хельги?
– О, туда может проехать только опытный всадник на тренированной лошади, коим вы не являетесь. Или на поезде, что, конечно, быстрее, но одной недели мало для таких путешествий. В общем, вы поправляли здоровье и учились у меня.
– Хм, ну уж чего, а поправить здоровье – это совсем неправда. – Ингрид громко шмыгнула простуженным носом.
– А что было на земле?
Ингрид начала с неохотой рассказывать о своих приключениях на земле, потом вошла во вкус и в красках поведала обо всём как на духу. Под конец повествования она уже размахивала руками. Тут её вдруг осенило.
– Георг Меркурий, а вы ведь были на земле. И не один раз. И Петербург знаете.
– От вас этого скрывать не стану. Однако как вы догадались?
– Да я сразу заметила, что вы иначе реагируете на мои рассказы, не так, как остальные. Но не сразу сложила всё в одну мозаику. А теперь рисунок сошёлся! Вы знаете некоторые места в Питере, например Лиговский проспект. И даже назвали его по-местному – «Лиговка». Мне не приходится вам объяснять многие вещи, которые местным явно не знакомы. И даже поняли цитату про «Жа-а-алкое зрелище» из мультфильма про Винни-Пуха…
– Что ж, именно так. Я бывал на земле. Нет, не совсем. Я там бываю регулярно. Наш мир должен постоянно поддерживать связь с вашим миром, на это есть много причин. Я, в общем-то, являюсь специалистом по сообщению с землёй. Я – ходок.
– Понятно, почему меня оформили под вашу опеку.
– О, это не единственная причина, – поторопился сказать он, чтобы её не обидеть. – Точнее, не самая важная причина.
– Понятно, почему вы так хорошо знаете историю Отечества. Лучше, чем я.
– Да, это обязательная часть моей работы. В конце концов, это интересно – целый другой мир.
Тем временем они
